При всей своей театральности и "сладком" инфантилизме, наша живопись обращается прежде всего к глубинным дилеммам внутри человеческой психики. К мировоззренческим клише и обманам восприятия. Сюжеты работ строятся на инверсии двоичных противопоставлений. Где плохое становиться хорошим, богохульник - епископом, оружие - игрушкой, а голова превращается в "материально-телесный низ", как говорил великий филолог и теоретик культуры Михаил Бахтин. Впрочем, его концепцию карнавала можно частично соотнести с нашим методом работы.

В основе которого - несерьезность и эффект представления, зажатого во временные рамки, имеющего свое начало и завершение, оставляющего после себя больше вопросов, чем ответов. Где один и тот же объект вызывает противоположные чувства, а в идеале выбивает почву из-под ног. Поэтому все наши холсты и скульптуры существуют в небольших сериях. Это функционирующие полностью автономно друг от друга истории, со своими героями и правилами игры. Где идея провозглашена, выражена … а дальше поставлено троеточие. По завершению серии мы больше к ней не возвращаемся. Изобразительность, прямолинейная фигуративность призвана донести конкретную историю до зрителя. Это своего рода иллюстрация, где важен повествовательный контекст. Мы не можем себе позволить деформировать пространство. Амбивалентность и неловкое напряжение в плоскости холста достигается не за счет изменения, искажения, а благодаря нелепому (иррациональному) сочетанию реальных предметов и персонажей.

Ровный и абсолютно плоский пастельный фон маскирует все болезненное или страшное, оставляя в поле зрения только положительные или нейтральные, на первый взгляд, объекты. Идейно мы ближе к саркастической сказке, чем к реальности. Неконтролируемое внутреннее стремление к эскапизму, заставляет оставить конфликт за ширмой карамельного цвета. Добавляя в серию скульптуру или собирая инсталляцию, мы доказываем сами себе и зрителю реальность выдуманного мира. Высказывание обретает плоть, образуя связь. И фокус, шутка на практике превращается в испытание веры. Идея замыкается на самой себе. Действие происходит внутри действия, по аналогии с шекспировским театром в театре. Мы предлагаем зрителю взглянуть на проблему с высоты двух противоположных мировоззрений. Первый раз посмотреть и удивиться волшебным свойствам, но затем увидеть их естество и разоблачить химеры. Затем посмотреть на реальность, которая уже давно растворилась в бесконечном наслоении иллюзий и смыслов. В мире, наполненном единорогами приглашаем посмотреть на пони.

Именно поэтому авторской позиции в наших работах нет, вопрос остается открытым. Всегда.